А мой телефон навсегда замолчит.
«Абонент не в сети», вы простите.
Первым бортом доставят домой.
Буду укрыт флагом России.
Вы придите проститься со мной
Все друзья, все, кто был мне знаком,
Поддержите семью, не грустите
И на фото мое посмотрите,
И не плачьте, прошу вас, не плачьте!
И не смейте скорбеть, причитать!
Вы лучше возьмите на память
Улыбку мою и частичку тепла.
Не надо искать виноватых,
И власть поносить за столом.
Мой выбор осознанно сделан.
Остановить мы хотели дурдом.
Я присягу давал, я клялся России,
Она моя Родина мать!
Нет выше чести на свете,
Чем погибнуть за други своя…
Вы простите, что так получилось,
Но не мог отойти я назад.
Бессмертными станем полками,
Извергнув чудовищ всех в Ад.
Останусь на веки солдатом страны,
Верным Отчизне, народу и детям.
А мой телефон навсегда замолчит…
Вы простите, прошу вас, простите…
В конце марта - начале апреля 2024 года при выполнении боевого задания Артем потерял очень многих боевых товарищей. Переживал страшно: «Я давно уже не могу говорить, писать проще и легче. Если я останусь здесь, то, пожалуйста, пускай этот текст дойдет до людей. Мама, я люблю тебя и всегда буду любить... Штурмовая рота Зенит. 10 дней ада. Погрузились на технику и выдвинулись в назначенное место. До нужной посадки надо проскочить поле, всего 900 метров, поле простреливается касетками, минами, дронами, никогда в жизни не видели столько. Только выехали на поле, и сразу же нас начали жечь. Две бехи и один танк подорвали сразу, другие наехали на мины. Спешились из горящей техники, делаем рывок до полосы. По нам начинают работать два крупнокалиберных пулемета противника и хохлятский снайпер. Кто-то из нас смог проскочить, мы закрепились… А дальше начался Ад. По нам крыли всем, чем только можно. Касетки и фпв разбирают нас как в тире. Много 300 и 200. К концу третьего дня, командира роты ранило, все офицеры - командиры взводов тоже 300-е. Я остался один действующий офицер. Заместитель командира роты еще пока в строю. Я еще в строю. Мы держимся. Мы бьемся на смерть. Воды нет, еды нет. Связь не работает. Нас считают без вести пропавшими. Лишь перестрелка дает всем понять, что мы еще живы. К нам в подмогу выслали 9 роту. До нас никто не доехал. Командир 9 роты 200-й, оторвало две руки, хороший был мужик из Новосибирска... Кто то добрался вечером до меня и забрал всех 300-х. Пятый день. Нас осталось 11. На моих руках кровь, я отправил две группы на прорыв, никто не дошел. Мой приказ похоронил их. Они все на моей совести... Я положил их. Воды все нет. Приходится обсасывать влажные салфетки, высушивать их до каждой капли. Седьмой день. Нашли воду. Наши скинули с коптера, немного воды и еды. Батарейки к радейкам. К нам прорвались двое с водой. Господи, кто бы только знал, что наконец то мы попьем воды, не будем больше выжимать влажные салфетки... Вода, водичка, бесценная жидкость. Из тех, кто прорвался, прошу, чтоб забрали по ночи и утащили всех 300-х. Все 300 ушли. Девятый день. Нас осталось 8 человек. Все контужены по два, три раза, у многих легкие ранения. Но никто и даже не думал уходить. Я собираю ребят, даю приказ на отход. Приказа от командира полка не было. Говорю пацанам, чтоб бросали позиции и уходили. Я останусь со связистом и прикрою их. Пацаны смотрят на меня и спрашивают, а как же я. Я офицер, я не могу уйти. Положить оставшихся ребят я больше тоже не могу, не могу больше их о чем-то просить. Они уже сделали невозможное, я готов нарушить приказ, сесть за них под трибунал за неисполнение приказа. 2 года тюрьмы ни что по сравнению с тем, сколько крови у меня на руках. У меня рвет крышу, текут слезы, я не могу больше рисковать их жизнями. Говорю, чтоб уходили, не думали обо мне, все отказываются… меня не бросили. Десятый день. Сегодня сообщили, что командира полка арестовали и сняли с должности, за то, что он нас положил как мясо. Батальона просто нет... Дан приказ уходить... Сегодня в ночь уходим.. Но что-то щелкнуло внутри меня, я бы предпочел остаться тут со своими парнями навсегда... Что мне говорить их женам и матерям... Мысли съедают меня... Подбиваю списки… 82 человека – 300-е, 19 человек – 200-е, 6 человек – БВП. Мы смогли вытащить только семерых 200-х. Они уже в последний путь поедут домой... еще 12 человек будут лежать здесь еще месяца 1,5-2 в лучшем случае... Как мне их вытащить, я не понимаю. Не могу никак ничего придумать. Голова после контузии раскалывается, мыслей нет. Поставил точки на карте, где лежат пацаны... Я клянусь парни, я вернусь за вами, я сделаю все для того, чтоб доставить вас домой… Я никого не оставлю, сколько бы времени не прошло... Ждём ночь и уходим… Идем по полю, а везде трупы, трупы и воронки... Я вроде дошел, я вроде выжил, но меня больше нет… Я больше не человек. За 2 года войны первый раз меня так сломало... Пока я больше не могу командовать, я больше не могу принять и признать тот факт, что после моих слов и приказов люди шли и умирали... Не знаю смогу ли я пережить это. Смогу ли восстановиться или это сломает меня до конца...».
…И хоть мой номер не ответит,
И абонент пусть не в сети,
Но знайте, факел правды светит,
Чтоб было легче вам идти.
Мы с вами, хоть на расстоянии,
Храните наши имена,
Солдат любых, любого звания,
Пусть помнит верная страна.
(Андрей Рукавишников-Радонежский)