Улица имени Г. Дузенко

20 октября 1976 года решением исполкома Орджоникидзевского района № 338 улица Воскресенская была переименована в улицу имени Г. Дузенко.  

«А служба вроде бы простая:
Блюсти закон и правоту.
Но, китель форменный снимая,
Вы остаетесь все же на посту.
Всегда готовы, если нужно,
За всех собою рисковать,
Нести достойно эту службу
И, как Дузенко, погибать».

(отрывок из песни «Новокузнецкая милиция», стихи В. Червякова).

 
Григорий Николаевич Дузенко родился 7 июля 1940 года в с. Базилевщина Машевского района Полтавской области.
Приехал в Кузбасс на всесоюзную стройку Западно-Сибирского металлургического комбината по комсомольской путевке сразу после службы в армии. Строителем так и не стал. Работал шофером, потом оперативником УВД.
 
Когда его перевели в Орджоникидзевский РОВД шофером-милиционером, он очень обрадовался, так как любил копаться в моторах. В двадцать девять лет окончил вечернюю школу, потом спецкурсы в Черкасске. Стал инспектором уголовного розыска. Ему поручили самый трудный участок – Белые дома.
 
Широкоплечий великан, шутник и балагур, он был отчаянным храбрецом, презирал опасность. К будничной работе отдела милиции, требующей недюжинной храбрости он относился просто. О смелости Дузенко ходили чуть ли не легенды.
 
24 апреля 1974 года лейтенант Дузенко преследовал преступника, скрывшегося в подъезде дома № 35 по улице Воскресенской. Не раздумывая, Дузенко бросился в подъезд двухэтажки. На темной площадке в проеме открытой двери стояла женщина, на его вопросы  она не отвечала. Неожиданно начала кричать, что знать ничего не знает. Последних слов Дузенко уже не слышал: тот, кого он искал, ударил его ножом в спину.

Три операции сделали мужественному лейтенанту, но 6 мая 1974 года Григорий умер, прожив на свете всего тридцать четыре года...
 
Награжден медалями: «50 лет Советской милиции», «За безупречную службу» III степени, орденом Красной Звезды (посмертно).

На здании Орджоникидзевского РОВД в 1994 году в память о Григории Дузенко установлена мемориальная доска, внутри оборудован стенд.
 

  

УЛИЦА  ДУЗЕНКО

Игорь  Агафонов

 1.
Посиди со мной подольше, Гриша,
Свой стакан ладонью принакрыв,
Неужели я про смерть твою услышу,
Как тобой насвистанный мотив!
 
Как  всегда, ты весел и доверчив,
Прсстодушно смотришь на меня,
Скоротаем вместе этот вечер,
Вижу, ты устал к исходу дня.
 
Не привык показывать усталость
И хандрить не можешь на показ,
Но дежурство в памяти осталось,
Не о нем ли думаешь сейчас?
 
Бьют часы, отстукивая годы...
В суматохе новых дел и встреч
Прибавляем, поспешая, ходу
И не знаем часто, что сберечь.
 
Оттого теперь я так растерян:
Ты перед глазами, как живой,
До сих пор и верю и не верю,
Что уже не встретимся с тобой.
 
Не пройдем абашевской сторонкой
И в кругу не сядем горняков,
Не состришь с лукавинкою тонкой,
Не расскажешь беспокойных снов.
 
Нам легко дышалось и мечталось,
Мы, забот всегдашних воз везя,
Ощущали радостно усталость,
Без которой жить никак нельзя.
 
Твердость и уверенность в походке,
Как бы ни бывало тяжело,
Мы с тобой сошлись, как одногодки,
Мне, я знаю, в этом повезло.
 
В уголовной розыске ребята
Дорожили дружбою с тобой...
Шел со мною рядом ты когда-то -
Озорной, надежный, молодой.
 2.
Ветры стаи снежные вспугнули,
Бьется осень из последних сил...
Было нужно - он шагнул под пули
И прошел, и в схватке победил.
 
Шел на риск, на то имея право,
Понимая так свой высший долг.
Рисковал совсем не ради славы
И ее не брал в расчет и в толк.
 
Постигая тайный смысл поступка,
Отвергал он злобу, хитрость, ложь.
Мир чужой бывает скроен хрупко,
А своей судьбы не обойдешь.
 
...Как обычно, он зашел из мрака.
Заглянул как путник на костер.
В штаб дружины крик ворвался: «Драка!»
И взревел разбуженный мотор.
 
Вот фигуры выхватила фара,
Бросились бандиты наутек,
Только сердца гулкие удары,
Да по Воскресенской топот ног.
 
Нагоняет. Он в себе уверен,
Сбить готов движением одним,
Но беглец рванул подъезда двери,
И Дузенко в тот подъезд – за ним.
 
Женщина на лестнице застыла,
Вся от страха зябкого дрожа,
Он в прыжке схватился за перила,
И... пронзило лезвие ножа.
 
...Зашумели травы голубые,
Обагрил закат края небес,
Повалили звезды полевые,
Наклонился батя и исчез...
 
За окном весенним сабантуем
Поднимался птичий перезвон.
«Ничего! Еще мы повоюем!» -
Улыбнулся напоследок он.
 3.
Посиди со мной подольше, Гриша,
Не спеши на далий перегон,
Ты Указом, что тогда же вышел,
Орденом посмертно награжден.
 
Милицейский китель нежно трону,
В забытье блуждая, как впотьмах,
Что-то лейтенантские погоны
Редко видел на твоих плечах.
 
Благодарен жизни, благодарен,
Бесконечно благодарен ей
Я за то, что изредко хоть дарит
Навсегда нам истинных друзей.
 
Не полезешь со своею меркой,
Но невольно думаешь порой:
Можно было б не такой проверкой,
Можно было б не  такой ценой.
 
...Имя на табличке. Дома стенка
По утру окрасилась в зарю.
Я стою на улице Дузенко,
«Здравствуй, Гриша!» - тихо говорю.

Инспектор Угрозыска

А. Луканин

Они говорили о нем, не находя сразу нужных слов, наверное, так всегда говорят о человеке, которого уже нет в живых. Был, сказал, сделал, казалось, что слова эти до сих пор не стали привычными, и не стало привычным для всех его друзей и товарищей по работе, что других слов больше не будет, останутся только эти, подводящие итог всей его жизни.
Потом они станут старше его – ведь ему так и не исполнится тридцати пяти, может быть, станут опытнее его, обойдут в чинах - ведь он так и останется лейтенантом, они уже не будут сбиваться в воспоминаниях на живое, настоящее время. Другому лейтенанту поручат его участок и из простенького, без полировки стола в прокуренном тесном кабинете вынут все до последней бумажки, исписанные его рукой.
Незаменимых нет, но теперь, когда больше не нужно бояться ни громких слов, ни трудных признаний, окажется, что он все-таки незаменим. Лучший друг, отличный сотрудник, прекрасный человек.
Нет, не потому, что его уже нет, а память об ушедших добрее и снисходительнее, чем о живых; ему и сейчас эта снисходительность ни к чему. Поэтому о нем говорили, разве что, бережнее и строже, чем о других. В биографии, закончившейся той весной, не добавится больше ни строчки, и говорившие о нем должны, обязаны были бережно и строго вспомнить все, что о нем знали. Он уже не мог их поправить, вмешавшись в разговор, не мог и никогда не сможет досказать то, что забыли они.
Дузенко Григорий Николаевич, 1940 года рождения, образование среднее, стаж работы... Тридцать четыре года его жизни нужно было уместить в эти почти безликие теперь слова.
Он приехал в Кузбасс сразу после армии по комсомольской путевке на Всесоюзную ударную стройку Западно-Сибирского металлургического завода.
Но строителем он так и не стал, работал сначала шофером, потом в оперативной группе УВД. Почему решил пойти в органы милиции? Раз и навсегда определив свою судьбу, он не любил распространяться о своих решениях, а принимал их даже в самой сложной обстановке быстро, без видимых колебаний, с прямотой, к которой приучил себя с детства.
К машине он имел пристрастие особое, с самозабвением копался в моторах и, когда его перевели в Орджоникидзевский РОВД, сказал, что повезло. Его новая должность называлась тогда шофер-милиционер. У него, по сути, было две должности. Мастерски и лихо водил «фирменный» газик, первым спешил туда, где только что произошло «ЧП», и не был там сторонним очевидцем - он был не только шофером, но и милиционером, и главным для него было второе.
Настойчивости ему было не занимать. В двадцать девять окончил вечернюю одиннадцатилетку, потом - спецкурсы в Черкесске. И все равно часто жалел, что знаний маловато. В это время он стал уже инспектором угрозыска и с первого дня на новой и чрезвычайно ответственной должности не был новичком. Район знал, как пять своих пальцев, и поименно - всех «трудных», с которыми ему пришлось работать. Ему поручили чуть ли не самый неблагополучный участок – Белые дома. Дневал и ночевал в отделе, дежурил в штабе народной дружины, потерял счет выездам и рейдам. Считал ли он свою работу трудной? Вряд ли, ведь он только и жил этой работой.
Нет, к подвигу он себя не готовил, даже ни разу не говорил о подвиге. Он вообще, не то чтобы, избегал высоких слов, а просто не придавал им значения. Широкоплечий великан, шутник и балагур, так и не избавившийся от мягкого украинского акцента, - обыкновенный человек, вовсе не похожий на книжных героев. К будничной работе отдела милиции, ежеминутно требующей недюжинной храбрости, - а о смелости Григория Дузенко ходили чуть ли не легенды, - он относился просто.
 
24 апреля 1974 года своей будничностью не отличалось от других таких же дней. Он так и не узнал, что совершил в этот день подвиг.
Кажется, был девятый час, никто не посмотрел на часы, помнят только, что вечерело, уже начало смеркаться. Рядовой милиции Селезнев проезжал мимо недостроенного узла связи. А там –драка, групповая. Парни даже не услышали тарахтения мотоцикла, а милиционер приблизиться к дерущимся не решился. Он поскорее повернул к штабу дружины шахты «Зыряновская», где как раз должен был находиться Дузенко.
Все остальное произошло за какую-то минуту. Лейтенант первым вскочил на мотоцикл, а когда подъехал к узлу связи, успел заметить только, как из недостроенного дома, в сумерках похожего на развалины, врассыпную бросились люди. Один, размахивая руками, побежал по Воскресенской, нырнул в подъезд тридцать пятого дома. На раздумья не оставалось ни мгновения, секунду спустя Дузенко уже был там, у домов старых, с одинаковыми ромбами на фасаде двухэтажек, которые здесь почему-то называли финскими, когда по деревянным ступенькам прогрохотали шаги. Темная площадка, единственный квадрат света – от приоткрытой двери, в которой стояла полная женщина в халате.
- Только что сюда вбежал человек, вы его не видели? Я работник милиции...
Женщина не ответила, потом голос, переходящий на визг: «Знать ничего не знаю, никого не...» Последних слов он не разобрал: тот, кого он искал, ударил его ножом в спину.
 
Виталий Главчиков, инспектор угрозыска:
- Понимаете, он был моим лучшим другом, другого такого, наверное, у меня не будет. Я сюда пришел в семьдесят первом, и Григорию поручили помочь мне на первых порах. Были он - шефом, я - подшефным, а стали друзьями. Даже участки нам дали спаренные, почти все время вместе работали. А в тот день я возвращался из города, знакомый шофер довез до «Монтажа». Смотрю, идет милицейский мотоцикл, Селезнев ведет. Сел к нему. Уже отъехали, а Селезнев говорит: «Григория порезали». Через полчаса был в больнице. Гриша лежал в приемной, шутил даже. Кто мог знать, что это все, конец...
 
Того парня нашли через несколько часов, у него оказалась красивая и редкая фамилия – Орел. Дузенко он не знал и не мог вспомнить, зачем пустил в ход отточенное до бритвенного блеска оружие...
Дузенко умер в начале мая 1974-го. Третью операцию делали в первой городской больнице, но и она не помогла: печень спасти не удалось, потом отказали почки, началось общее заражение крови. Перед похоронами во Дворец имени Маяковского целый день шли люди проститься. Не только его «трудные», все, кто его знал, все, кого знал он. Та улица, Воскресенская, теперь названа именем Дузенко.
Не помню, кто сказал там, в притихшем кабинете райотдела: «Глупая смерть». Глупая?
Его никто не смог бы упрекнуть в мальчишеском безрассудстве, он сотни раз первым бросался туда, где труднее и опаснее, не дожидаясь парней с красными повязками, потому что в том, чтобы успеть, задержать, уберечь других, заключалась
его работа. И в последний его рабочий день задача казалась ничуть не опаснее, чем всегда, многие на его месте, не задумываясь, сделали бы то же самое. Рисковать, чтобы найти виновников обычной драки? Но неужели смерть, даже облеченную в более или менее привычную и почетную форму «при задержании особо опасного преступника», - неужели мы сочли бы эту смерть логичной и оправданной?
 
М. Г. Кривцов, замполит Орджоникидзевского райотдела внутренних дел:
- Не согласен, что Дузенко погиб нечаянно, случайно. На его месте мог оказаться любой другой и не обязательно в темном подъезде, а на улице, в парке - где угодно. Наш служебный долг как раз в том и состоит, чтобы брать опасность на себя, идти на риск первыми. О Григории теперь говорить трудно, он был для меня не просто одним из товарищей по службе. Это человек особой прямоты и честности. Он знал, чем и почему рискует.
Поэтому не нужно бояться этого слова – подвиг. Тот, кто его совершает, вряд ли задумывается о производимом на нас, живых, эффекте. Может быть, как раз это роднит всех настоящих героев.
 
 
Источники: 
Улицы расскажут вам...: Улицы, проспекты, бульвары, площади Новокузнецка : справочник / авт.-сост.: Е. Протопопова ; науч. редактор: С. Д. Тивяков, лит. редактор: Л. Арефьева ; консультанты: А. С. Шадрина, Л. И. Фойгт, О. В. Быкова. - 2 изд., испр. и доп. - Новокузнецк, 1999. - 80 с.
 
Новокузнецкая милиция: 50 лет УВД г. Новокузнецка / [автор и сост. Алексей Луканин ; идея проекта Валерий Иванович Годельман ; отв. за вып. Валерий Геннадьевич Бирюлев]. – Новокузнецк : [б. и.], 2004. – 250 с.
 

Протопопова Е. Э. (составитель), 2016 (дата обновления 12.08.2019)